В адрес сайта Polovinnoe.ru пришло письмо от Людмилы Анатольевны Чистюлиной (в девичестве – Милициной), проживающей в г. Копейске. Она прислала копии рукописи своего отца Анатолия Васильевича Милицина, в которой он описывает своё детство и юность до 1930 году в с. Половинном.

«Моя мама тоже из с Половинного – Панафидина Фёкла Гавриловна. Они уехали из села в 1929-30 годах, из разговоров помню, что семью должны были раскулачить, - написала Л. В. Чистюлина. – Мой дед Василий Аполлинарьевич был священником в Половинном, а бабушка Елена Михайловна – учительницей. Батраков у них не было. Папа работал сам,  было своё хозяйство».

В Половинное Анатолий Милицин вернулся к началу Великой Отечественной войны, перевезя всех своих пять детей в деревню, а сам уйдя на фронт. Младшему – Володе – было всего 5 дней. Скончался Анатолий Васильевич в 1978 году, но за несколько лет до смерти он написал несколько тетрадей воспоминаний. Этим летом – в год 70-летия Великой Победы – сын Владимир Анатольевич Милицин издал в Петербурге книгу на основе рукописей отца. На Копейском телевидении минувшим летом вышел сюжет об этой книге.

«В Половинном сегодня живут родственники по маминой линии - Дудина Людмила Васильевна с семьёй, папина сестра Лидия Васильевна по мужу Выползова. Её дочь Людмила Леонидовна приезжала в село на перезахоронение отца - учителя Выползова Леонида», - написала Л. А. Чистюлина.

Представляем вашему вниманию воспоминания А. В. Милицина о приходе красных в Половинное:

 "Это не гром, а стреляют из орудий,

наверное, в Шумихе"

Фрагмент рукописи А. В. Милицина про красноармейцев в Половинном в 1918 году.

«В 1917 году, когда мне было всего 7 лет, я помню, что мама работала учительницей в деревне Чертово. Лида с 1900 года, ей было 17 лет, Шура с 1902 года, ему было 15 лет. Они учились в гимназии в Челябинске. Ваня с 1905 года (ему было 12 лет), учился в Куртамыше. Мы жили втроем – папа, мама и я. Помню, мне часто приходилось ездить в Чертово за мамой. Бывало, папа запряжёт мне Воронка, и я еду, а Чертово от нас было 4 версты. Когда я ехал, то всё боялся, чтобы Воронок не распрягся. Приеду, если мама ещё учила учеников, то я дожидаюсь её. Когда она кончала, мы с ней ехали домой. Это было зимой. А летом (1918 года) приехали наши гимназисты – Лида, Верочка (маминого брата дочь), Шура и Ваня из Куртамыша. Они рассказывали о начале революции, о том, что сбросили царя с престола, о забастовках, гимназистах, о начале войны красных с белыми. А вскоре после этого получили телеграмму о смерти маминого брата, который жил в Троицке.

Помню, как мама с Верочкой очень плакали, и в этот же день стали собираться в Троицк. Почему-то на лошади, а не на поезде. Видимо, поезда тогда уже из-за революции не ходили. Помню, как нам пришлось ночевать в хохляцкой деревне, там жили одни хохлы. Большая изба, по середине которой стоял печь. Пол земляной, на этом полу мы и спали. Всё это для нас было удивительным. А ещё вечером я залез на ворота, сижу и поглядываю на улицу. А хозяин вышел – здоровый, усы большие – и заругался на меня. Я слез. Вторую ночь по дороге нам пришлось ночевать на кордоне. Там было всего два домика, в них жили пастухи, потому что рядом были загоны для лошадей и рогатого скота. 

Семья Милициных. В центре Фёкла (держит дочку на руках) и Анатолий (стоит рядом).

В этом году мне очень запомнился такой случай. Папа я и мама ездили на Романово грести и метать сено. Папа сделал волокушу, мама накладывала из рядков на неё сено, а я на Воронке подвозил его к стогу. Папа метал. День был солнечный, жаркий. На небе ни облачка. А когда мы сели обедать у стога, то услышали раскаты грома. Я говорю – туч нет, а гром гремит. Папа говорит, что это не гром, а это стреляют из орудий, наверное, в Шумихе бой идёт. А станция Шумиха была от нас в 70 верстах.

После этого мы заторопились домётывать сено и уехали домой. На другой день днём прошёл сильный дождь, а потом вышло солнце и стало тепло. Я со своим другом Мишкой Кузнецовым бегали по лывам, засучив свои штаны по колено, на площади у церкви. Вдруг видим, двое в сёдлах прискакали к ограде Батыгиных, один быстро соскочил с коня, отдал повод другому, а сам зашёл в ограду и почти тут же выбежал, запрыгнул в седло и оба поскакали по дороге на деревню Чертово.

Мы с Мишкой побежали за ними, только выбежали за казённые амбары, слышим за леском у часовни выстрел. Другой, третий. Мы испугались и – к амбарам. Встали и ждём, что будет дальше. Видим – из лесочка в село выезжает мужик на телеге, а около него едут те двое, а на телеге лежит ещё мужчина. Потом мы узнали, что у Батыгиных стоял на квартире большевик. Казаки – разведка – как-то узнали об этом, избили его, связали, а мужика заставили везти его по направлению в Чертово. А в это время подскакали эти двое – это была разведка красных. Они догнали подводу, стали по казакам стрелять, те испугались и ускакали в лес. Так освободили большевика.

Анатолий Васильевич Милицин в послевоенные годы.

На другой день к нам в село прискакал отряд красной кавалерии, которых сразу стали размещать по квартирам. К нам поставили 12 человек, среди них был командир отряда – высокий, стройный. Мне он очень запомнился тем, что в четверг взял меня на базар, он у нас всегда по четвергам был. Приезжали на базар отовсюду. На базаре он мне купил книгу с очень интересными рассказами и карандаш большой – с одной стороны красный, с другой – синий.

Потом пошли мы с ним в церковь, залезли на колокольню. Он забрался на окно и стал смотреть в бинокль в сторону села Становое. Посмотрел и говорит мне: «Толь, хочешь посмотреть белых казаков?» Я говорю – да. Он подсадил меня на окно колокольни, подставил к глазам бинокль, и я действительно увидел, как белые казаки скакали по улице, бегали люди.

Мы их (красноармейцев) кормила хорошо. У нас были куры, гуси, утки, индюшки. Мама любила держать птицу, вот и кололи каждый день – кур на суп, а гусей или уток на жаркое. Все кавалеристы, которые стоял у нас, были довольны и благодарили маму. 

Когда они жили у нас, мне запомнился ещё такой случай. Мама кормила их обедом, подавая суп, жаркое и по стакану молока. Вдруг прибегает связной и кричит: «Тревога! В Ружьё!» Все бросились седлать коней, мы все испугались, мама спросила у командира – а нам куда деваться? Он, убегая, сказал, что если будут стрелять, то полезайте в подполье. Правда, вскоре мы услышали выстрелы по дороге на Беломойное – в сторону деревни Горбуновка в 5 верстах от нас. Иван сразу же схватил с койки перину с подушкой и полез в подпол, залез а дальний подпол, который под комнатой и улёгся там на перину. А мы все – папа, мама и я – сидела в подполе под кухней. Потом выстрелы стихли, слышно было, что стреляют всё дальше и дальше от села. А потом вернулись и наши кавалеристы. Мама спросила у командира – что это за тревога была. Он ответил, что разведка белых казаков наткнулась на их посты, произошла перестрелка и погоня за разведкой белоказаков.

На другой день весь отряд выехал из нашего села по направлению села Становое. А через несколько дней в наше село прибыл большой обоз красных. Разместились они на площади у церкви и на окраинах села. Помню, как папа с мамой и ещё несколько мужиков встречали красных с хлебом и солью, а мы бегали смотреть на всё это. Вскоре этот обоз из села двинулся вперёд на Становое. Примерно через 2-3 дня обозы красных шли через наше село, не останавливаясь. Когда прекратилось прохождение Красной Армии, у нас в  селе утвердилась и укрепилась навсегда Советская власть». 

Фёкла Гавриловна Панафидина и Анатолий Васильевич Милицин.

Дети А. В. Милицина Людмила и Владимир с книгой воспоминаний отца.

 "С поляками жили в тесноте,

 но не в обиде"

В адрес портала "Polovinnoe.ru" пришло письмо от Спиридонова Геннадия Дмитриевича (на фото), который рассказал интересную историю времён Великой Отечественной войны, произошедшую в Половинном. Мы публикуем эти воспоминания:

"Уважаемые земляки, половинцы, мне хотелось бы поделиться воспоминаниями тех лет, которые я прожил в Половинном. С довоенных лет помню некоторые эпизоды.

Мой папа Спиридонов Дмитрий Филиппович до войны работал шофёром на газогенераторной машине. Иногда он брал меня собой в недальние рейсы. Помню день начала войны. Отец взял меня на футбол. Он был членом Половинской футбольной команды. Закончилась игра – все говорят о войне. Пришли домой, мама плачет. Маме (Спиридоновой Анастасии Васильевны) было 23 года, нас трое детей, я старший - 5 лет. Отец пошёл к соседу, я за ним. Там было много мужчин, один из них сказал: «Воевать, так воевать!».

24 июня 1941 года отец на своей машине уехал на фронт. Помню суровую зиму. У нас не было дров, да не только у нас, у многих соседей. Начали разбирать ограды, пригоны, крыши домов. Мама ходила в лес с топором и приносила дрова.

Зимой, в начале 1942 года, стали в Половинное привозить эвакуированных. Везли детей из Ленинградской и Московской областей. Были открыты детские дома в двух зданиях рядом с церковью. Начали поступать, не знаю как правильно назвать, по-моему, ссыльные из Эстонии, Латвии и Литвы. Там же оказались поляки из Брест-Литовской области. Им жилось тяжело, особенно прибалтам. Польских семей, по-моему, было семь, одну из них мама взяла к нам жить. В тесноте, но не в обиде. Мы с ними быстро сдружились, помогали, чем могли. Мама давала им молоко, а они с нами делились посылками, которые получали через общество Красного Креста.

Поляки в нашем огороде разработали участок брошенной земли и стали на нём выращивать овощи, вплоть до кукурузы. И так мы прожили в миру и согласии до освобождения Польши. Всем хватило горя и нужды, собирали гнилую картошку, колоски. Рожь, в основном, мололи на жерновах. Тяжело было, но жили дружно.

Хорошо помню день окончания войны. Было пасмурно, шёл мелкий дождь, но было тепло. Отправились утром в школу. Радио не было, только телефоны на почте и в сельсовете. Подходим к школе, а нам навстречу ребята детдомовские бегут и кричат «Война закончилась!» В школе была организована линейка, выступила директор школы Антонина Семёновна Куликова (мама поэта Леонида Куликова. - Polovinnoe.ru) и сказала нам, что сегодня не учимся, бегите домой, расскажите родителям. Выглянуло солнце, на площади было очень много народу: обнимались, плакали, пели, плясали.

Отец вернулся с фронта после Японской войны 24 июня 1946 года. В 1960 году из Польши пришло первое письмо на адрес родителей. Два раза поляки были в Половинном. Отправляю фотографии с поляками:

Пани Целя со своей семьей.

 Первый слева Цесик, второй - его сын, а третья Хелена – живёт в г.Ополе, с ней мы переписываемся и общаемся по телефону.

 "Белые говорили,

что красные отрезают нос, уши..."

Воспоминания о Гражданской войне ветерана Ивана Ефимовича Шульженко из альбома "Ушли. Победили. Вернулись", хранящегося в музее Половинской средней школы:

Началась гражданская война. Колчак стоял в Челябинске. Начал воевать против Колчака. Поехали на фронт. В Уфе поезд остановили колчаковцы. Пытали. Требовали сказать, кто приказал воевать против них. Вдруг кто-то сказал: "Дайте нам оружие, и мы будем воевать против красных". Их освободили из-под ареста, но патронов не дали. Только штыки. Расформировали по шесть человек в каждую роту. Запрещали разговаривать друг с другом. От Уфы сделали большой переход к фронту. Каширинский отряд пошёл в наступление. Нужно было сделать переход через реку Кипель. Шестая и седьмая роты заняли позицию у реки. Это полтора километра от переправы красных. Шестая рота отступила. Воспользовавшись этим, я с товарищами схоронились в деревне в бане. Решили связаться с красными. Красный командир отправил их на ночлег в маленькую избу, где уже было 5 человек. Командир принял только 15 человек. 41-й колчаковский полк полностью перешёл к красным.

Красные проводили агитацию в других полках. «Ваш бежать в Китай далеко. Сдавайтесь! - говорили они. – Кто добровольно пойдёт воевать против Колчака, отойдите вправо, а кто нет – влево". Решил отойти влево. Дали путёвку в Бузулук. По главной дороге не пошёл, потому что нужно было бы стрелять в своих товарищей. По дороге услышал, что 11-я дивизия перешла к красным. Из Бузулука отправился в Самару. Месяц стоял в Самаре, как военнопленный. Сюда приходили агитировать. Изъявил желание воевать у Чапаева. Чапаев на привале объяснил, что идут воевать за свободу. При приближении красных люди уходили из своих домов. Белые говорили, что красные отрезают нос, уши, выкалывают глаза.

Штабом дивизии Чапаева был город Лбищенск. Положение было трудным. Отряд окружили казаки. Кругом степь. Нет ни воды, ни корма для лошадей. Вода в колодцах отравлена. Решили пробиваться к воде. Нужно собрать оружие в одном краю, и с боями пробиваться до Урала. В 4 часа утра начался бой. Бой был трудный. Было всего 4 орудия. 2 разорвались. Убили командира. Чапаев послал эскадрон кавалерии на помощь, но они не помогли. Тем временем казаки напал на Лбищенск. Там была только одна дивизия. Враги напали внезапно. Чапаев был смелым, отважным человеком. Он мог с одним пулемётом воевать против сотни казаков. Чапаев отправил Анку в станицу Сахарную за помощью. Это было очень далеко. Пока Анка ездила за помощью, казаки всех перебили. Из окружения вышли. В то время в армии начался тиф... 

И. Е. Шульженко. Фото из альбома "Ушли. Победили. Вернулись", хранящегося в музее Половинской средней школы.

Иван Ефимович Шульженко родился в 1895 году в деревне Воздвиженка. И. Е. Шульженко – участник трёх войн. В 1915 году воевал на первой империалистической войне. Был ранен. После Великой Отечественной войны работал в колхозе "Ворошилов". Скончался в 1985 году в возрасте 90 лет.